В договорном праве сосуществуют два важнейших принципа: принцип свободы договора и принцип добросовестности исполнения договора. Если вдуматься, мы поймем, что эти два принципа находятся между собой в непримиримом противоречии.
Принцип свободы договора подразумевает, что стороны договора имеют друг перед другом ровно те обязательства, которые были предусмотрены их договором, не больше и не меньше. Принцип добросовестности подразумевает, что стороны договора имеют друг перед другом целый спектр других обязательств, вытекающих не из договора, а именно из требования действовать добросовестно, как оно понимается данным правопорядком (воздержание от противоречивого поведения, предоставление контрагенту той или иной информации, учет тяжелой ситуации контрагента и т.п.). Принцип добросовестности может также освобождать сторону от исполнения ее договорных обязательств, если данный правопорядок считает это справедливым в данной ситуации.
Хотя принцип добросовестности обычно формулируется в терминах некой обязанности, возлагаемой правом на участника гражданских правоотношений, в практическом плане он означает предоставление дополнительных правомочий суду, рассматривающему спор между участниками этих отношений. Применительно к договорным спорам принцип добросовестности означает, что суд может, исходя из соображений справедливости и всех обстоятельств дела в совокупности, возложить на стороны договора те или иные обязанности, иначе говоря, добавить в договор сторон новые положения или модифицировать либо аннулировать те или иные существующие положения договора. Очевидно, что это противоречит принципу свободы договора.
Конечно, суд модифицирует договор не по своему абсолютному произволу, а, в принципе, в соответствии с некими обычаями гражданского оборота, которые и составляют содержание понятия «добросовестное поведение». Однако это содержание по природе данного понятия невозможно определить абсолютно четко и недвусмысленно. Кроме того, следует понимать, что «обычаи оборота» в значительной степени определяются самими же судами: обычаем оборота естественным образом становится то правило, на выполнении которого настаивают суды. Так что о существовании «обычая» сторона вполне может узнать лишь после того, как дело будет разрешено не в ее пользу.
Таким образом, широкое применение принципа добросовестности существенно снижает уровень правовой определенности в гражданском праве.
Различные правовые системы придают разный вес этим двум конкурирующим принципам (свободы договора и добросовестности).
Так, английское договорное право – это царство свободы договора и правовой определенности. Стороны английского договора имеют друг перед другом лишь те обязательства, которые они на себя добровольно приняли, если только иное не предусмотрено буквой закона. Английское право не знает общей обязанности стороны договора исполнять договор «добросовестно»: сторона должна просто исполнить договор. (Впрочем, стоит отметить, что во многих конкретных ситуациях аналогичные применению принципа добросовестности результаты могут достигаться другими правовыми средствами, например, с использованием деликта «введение в заблуждение».
Договорное право Германии, напротив, – оплот принципа добросовестности, глубоко проникшего во все поры обязательственного права, и судебной дискреции. Немецкие суды чувствуют себя вправе, и даже обязанными, вмешиваться в договорные отношения сторон, когда они чувствуют, что эти отношения складываются несправедливо по отношению к одной из сторон.
Что касается Франции, принцип добросовестного исполнения договора присутствовал в нем изначально, то есть со времен Кодекса Наполеона. Однако ГК Наполеона не заходил в применении этого принципа столь далеко, как написанный на столетие позже немецкий ГК (то есть Германское гражданское уложение, как оно известно в русском переводе).
Обсуждаемая реформа французского обязательственного права существенно расширяет сферу применения принципа добросовестности за счет соответствующего сужения сферы применения принципа свободы договора. В этом смысле можно сказать, что право Франции значительно продвинулась в направлении от Англии к Германии.
Отметим, что многие «новые» положения ГК (видимо, даже большинство из них) в действительности являются кодификацией сложившейся ранее французской судебной практики. Однако некоторые другие положения (прежде всего, о непредвиденном изменении обстоятельств), напротив, направлены на преодоление этой практики, которая отказывалась признавать то или иное «прогрессивное» правило, ссылаясь на букву наполеоновского ГК.
В законе, которым правительству было предложено переписать ГК, цели реформы были сформулированы следующим образом (приводится в сокращении).
1) Подтвердить основные принципы договорного права, такие как добросовестность и свобода договора [заметим, что добросовестность на первом месте, а свобода договора на втором – С.Б.].
2) Упростить правила, относящиеся к действительности договора, в том числе понятие несправедливых условий договора, и ввести санкции за злоупотребление слабым положением контрагента.
3) Подтвердить принцип консенсуализма [согласного волеизьявления для заключения договора – С.Б.] и установить исключения из него, в том числе касающиеся формы договора.
4) Прояснить правила, относящиеся к недействительности договоров.
5) Прояснить положения, относящиеся к толкованию договоров, в том числе договоров присоединения.
6) Прояснить правила, относящиеся к действию договора, в том числе возможность модификации договора в случае непредсказуемого изменения обстоятельств.
7) Прояснить правила о сроке действия договора.
8) Консолидировать правила, относящиеся к нарушению договора, и ввести возможность одностороннего отказа от договора [в определенных случаях – С.Б.].
9) Модернизировать правила о ведении чужих дел и уплате недолжного, а также закрепить понятие неосновательного обогащения.
10) Ввести общую систему обязательственных правоотношений и модернизировать ее правила.
11) Модернизировать правила об изменении обязательств (включая уступку, новацию и т.д.).
12) Упростить и прояснить правила, относящиеся к доказыванию существования обязательств (бремя доказывания, презумпции, преюдиция, признание и др.).
Все эти цели были более или менее успешно выполнены. Я не буду пересказывать содержание нового закона целиком, а остановлюсь лишь на некоторых наиболее заметных новшествах, ставших предметом оживленных дискуссий среди французских юристов.
Прежде всего, в результате реформы по-новому сформулирован принцип добросовестности в договорных отношениях.
Как уже упоминалось, весь раздел ГК об обязательствах был радикально переписан, включая изменение номеров статей. Впрочем, многие формулировки остались неизменными.
Так, ранее статья 1134 гласила (перевод И.С. Перетерского):
Article 1134 Créé par Loi 1804-02-07 promulguée le 17 février 1804
Les conventions légalement formées tiennent lieu de loi à ceux qui les ont faites.
Elles ne peuvent être révoquées que de leur consentement mutuel, ou pour les causes que la loi autorise.
Elles doivent être exécutées de bonne foi.
Статья 1134 Соглашения, законно заключенные, занимают место закона для тех, кто их заключил.
Они могут быть отменены лишь по взаимному согласию сторон или по причинам, в силу которых закон разрешает отмену [обязательства].
Они должны быть выполнены добросовестно.
Теперь первое предложение этой статьи воспроизведено почти дословно (с заменой «соглашений» на «договоры») в статье 1103.
Art. 1103.Les contrats légalement formés tiennent lieu de loi à ceux qui les ont faits.
Второе предложение старой статьи 1134 исчезло бесследно: теперь в определенных случаях существует возможность одностороннего отказа от договора.
Третье же предложение было расширено и выделено в отдельную статью 1104.
Art. 1104. Les contrats doivent être négociés, formés et exécutés de bonne foi.
Cette disposition est d'ordre public.
Статья 1104. Договоры должны согласовываться, заключаться и исполняться добросовестно.
Эта норма императивна.
Теперь стороны обязаны не только исполнять договор добросовестно, но и вести переговоры по его заключению и заключать его добросовестно. Это, очевидно, означает признание правом определенных преддоговорных обязательств сторон. В частности, новая статья 1112-1 устанавливает обязанность раскрытия в ходе переговоров о заключении договора важной для другой стороны информации.
Принцип добросовестности в договорных отношениях теперь явным образом признан частью «основ правопорядка» (ordre public), то есть императивной нормой, которая действует независимо от соглашения сторон (см. ст. 6 ФГК).
Признаются недействующими положения договора, противоречащие «сути основного обязательства».
Art. 1170.
Toute clause qui prive de sa substance l'obligation essentielle du débiteur est réputée non écrite.
Статья 1170.
Любое положение, которое лишает смысла основное обязательство должника, считается ненаписанным.
Ясно, что решать, какие именно положения противоречат этой сути, будет судья.
Реформа ввела понятие «значительной диспропорции» между правами и обязанностями сторон договора присоединения, в случае наличия которой соответствующее условие договора признается недействующим.
Art. 1171.
Dans un contrat d'adhésion, toute clause qui crée un déséquilibre significatif entre les droits et obligations des parties au contrat est réputée non écrite.
L'appréciation du déséquilibre significatif ne porte ni sur l'objet principal du contrat ni sur l'adéquation du prix à la prestation.
Статья 1171.
В договоре присоединения любое условие, которое создает значительную диспропорцию между правами и обязательствами сторон договора, считается ненаписанным.
Оценка значительной диспропорции не относится ни к главному предмету договора, ни к соответствию цены встречному предоставлению.
Разумеется, определять, насколько значительна диспропорция, будет суд.
Отметим, что ранее похожие нормы уже содержались в законодательстве о потребительских договорах и в законодательстве о коммерческих договорах (последнее включает возможность признания «неправильной» и цены тоже). Теперь норме придан общий характер (но лишь в отношении договоров присоединения).
Реформа ввела возможность модификации договора в связи с непредвиденным изменением обстоятельств (доктрина, известная под латинским названием rebus sic stantibus). Раньше подобная возможность, лишь с некоторыми исключениями, последовательно отвергалась судебной практикой. Кассационный суд ссылался при этом на ныне отмененное положение ст. 1134 о том, что договор можно изменить лишь по взаимному согласию сторон.
Art. 1195.
Si un changement de circonstances imprévisible lors de la conclusion du contrat rend l’exécution excessivement onéreuse pour une partie qui n’avait pas accepté d’en assumer le risque, celle-ci peut demander une renégociation du contrat à son cocontractant. Elle continue à exécuter ses obligations durant la renégociation.
En cas de refus ou d’échec de la renégociation, les parties peuvent convenir de la résolution du contrat, à la date et aux conditions qu’elles déterminent, ou demander d’un commun accord au juge de procéder à son adaptation. A défaut d’accord dans un délai raisonnable, le juge peut, à la demande d’une partie, réviser le contrat ou y mettre fin, à la date et aux conditions qu’il fixe.
Статья 1195.
Если изменение обстоятельств, которое невозможно было предвидеть во время заключения договора, делает исполнение чрезмерно обременительным для одной из сторон, которая не соглашалась принять на себя соответствующий риск, она может потребовать от своего контрагента вступить в переговоры по пересмотру условий договора. Она продолжает исполнять свои обязательства в течение переговоров.
В случае отказа [другой стороны] или неуспеха переговоров стороны могут согласиться на расторжение договора на условиях и с момента, которые они определят, либо по общему согласию обратиться в суд для адаптации договора. В случае недостижения согласия в течение разумного времени суд может по требованию одной из сторон пересмотреть договор или расторгнуть его на условиях и с момента, которые он определит.
Таким образом, закон устанавливает механизм модификации или расторжения ставшего обременительным договора, состоящий из трех приемов, применяемых по очереди, каждый в случае неуспеха предыдущего приема: переговоры, обращение в суд по взаимному согласию, одностороннее обращение в суд.
Как видим, обязательность договора при определенных условиях ставится в зависимость от реализации дискреционных правомочий суда. Отметим, впрочем, что стороны, по-видимому, могут при желании избежать применения данного правила, заранее включив в договор условие о том, что они согласны «принять на себя риски» (assumer le risque) неожиданного изменения условий. Возможно также явное включение в договор процедуры его модификации или расторжения в случае непредвиденных обстоятельств (по-английски такие положения известны как hardship clause).
После реформы в некоторых видах договора (а именно, рамочный договор и договор оказания услуг; ст. 1164 и ст. 1165) сторона при определенных обстоятельствах имеет право на одностороннее установление цены. Однако в этих случаях суд по требованию другой стороны может пресечь злоупотребление этим правом путем взыскания убытков со стороны, установившей «слишком высокую» цену.
Является ли ее уровень слишком высоким, определит, конечно, суд.
Сергей Будылин
https://zakon.ru/blog/2016/3/3/reforma_dogovornogo_prava_francii_po_doroge_iz_anglii_v_germaniyu